Элиша (Илан) Рои (Райх)

Э.Р. – Я родился 11 декабря 1926 года в арабской деревне Мигдаль Цедек, недалеко от города Рош Ха-Аин (15 километров на восток от Тель-Авива – прим. А.В.). На месте той деревни, в которой тогда жило примерно 15 семей, сегодня расположен кибуц «Эйнат» (кибуц – один из типов сельскохозяйственного поселения в Израиле; в описываемые годы представлял собой коммуну с общественной собственностью на средства производства, жилье и бытовую утварь - прим. А.В.). Когда мне было около пяти лет, моя семья переехала в Тель-Авив. Родители были родом из Российской империи: мать из Украины, а отец из Бессарабии. Они приехали в Эрец-Исраэль в 1925 году, за год до моего рождения. Между собой родители часто разговаривали на русском языке, но со мной общались только на иврите, так как хотели, чтобы иврит был для меня родным языком.

Расскажу для начала немного про своего отца. Он был сионистом-пионером (человеком, занимавшимся организацией и развитием еврейских поселений в Эрец-Исраэль в догосударственный период – прим. А,В.), который в 1929 году вступил в ряды еврейской военной подпольной организации «Хагана» (большинство людей, говорящих на иврите произносят название этой организации, как «Агана» - прим. А.В.). Она была создана еще в 1920 году, но в 1929 году у нас обострились проблемы с арабами, и в «Хагану» вступило много людей, в том числе и мой отец.

Ц.Л. (Цви Леванон, организатор интервью, руководитель общества ветеранов «Хаганы» – прим. А.В.) – В 1933-1939 годах арабы подняли большое восстание потому, что они были против еврейской репатриации в Палестину. А в 1929 году они за одну неделю убили больше сотни евреев и более трехсот ранили. Поэтому тогда «Хагана» начала активно развиваться.

Э.Р. – В те годы Палестина была британской колонией. «Хагана» находилась под запретом британской колониальной администрации, и англичане занимались преследованием членов этой организации. Когда они узнали, что мой отец состоит в «Хагане», то дважды помещали его под частичный домашний арест – ему запрещалось выходить из дома с 6 вечера до 7 утра.

О том, что отец является членом «Хаганы», я понял после одного случая. Мне тогда было примерно 10 лет, отец меня взял куда-то с собой и сказал, что хочет показать мне еврейское поселение, в котором выращивают цветы. Мы долго ехали, по дороге он рассказывал, что покажет мне быт этих поселенцев и то, как они занимаются сельским хозяйством, но когда мы приехали на место ничего подобного не произошло. Там жило примерно 12 семей, они действительно выращивали цветы, но отец не стал мне ничего показывать из того, что обещал, а стал со мной в стороне, к нам подошли еще люди и начали обсуждать с отцом расположение будущих позиций и укреплений. С их слов было ясно, что они ждут нападения арабов.

В нашем доме царила атмосфера борьбы и подпольной деятельности. В один из вечеров, когда мой отец должен был находиться под домашним арестом, он нарушил запрет и пошел по делам к своему соратнику из «Хаганы» чтобы договорится о каких-то подпольных делах. В это время к нам в дом зашли представители британской полиции. Они увидели, что отца нет дома, но мать успела меня послать за отцом. Я бежал сломя голову, потом мы с отцом так же быстро бежали назад, и когда мы пробрались в дом так, чтобы нас не заметила британская полиция, то наконец-то могли показаться на глаза британцам. Они спросили у отца: «Где ты был?» Он ответил: «Я был на чердаке, там мой сын разводит кроликов, и у меня были кое-какие хозяйственные дела, связанные с кроликами». Полицейские спросили меня: «Ты действительно разводишь кроликов на чердаке?». Я соврал: «Да», но сказал это настолько уверенно, что британцы мне поверили.

В 1940 году британские власти арестовали моего отца и уже поместили не под домашний арест, а в тюрьму. Это было заключение без приговора. Его держали там полгода, потом отпускали, чтобы опять арестовать на полгода. После очередного такого «освобождения» отец перешел на нелегальное положение и прятался от британской колониальной полиции в одном из кибуцев.

В 13 с половиной лет я сам стал членом «Хаганы». В «Хагане» было несколько молодежных частей, и когда мне исполнилось 16 лет (шел 1942 год, я учился в то время в школе «Миквэ Исраэль») я получил звание командира класса. Немного ранее уже были созданы ударные роты «Хаганы» «Пальмах» (это произошло 15 мая 1941 года – прим. А.В.). Их целью было противостояние гитлеровской коалиции в случае возможного вторжения в Палестину, и «Пальмах» находился на легальном положении. Я захотел призваться в эти части и даже сбежал из школы, чтобы вступить в «Пальмах». Тогда мне было 15 лет. Но кто-то из «пальмахников» передал мне через одного человека следующее: «Скажи ребенку, чтобы шел учиться, нечего ему еще делать в «Пальмахе».

Не оставляя желания пойти воевать ни на минуту и приложив все усилия для этого, я все же вступил в «Пальмах» когда начался набор в Еврейскую бригаду. Этому способствовало еще и то, что наша школа решила усилить бригаду и сделала лимитированный призыв учащихся в ее ряды. Мне было 17 с половиной лет, когда я призвался в бригаду, шел сентябрь 1944 года. В то время в британскую армию призвалось порядка 30-40 тысяч евреев. Евреи были во всех родах войск – в пехоте, артиллерии, медицинских службах и т.д.

Евреи начали служить в британской армии еще до создания Еврейской бригады. Это были части поддержки, которые служили в Египте во время боев британцев с немецким генералом Роммелем в 1942 году. Создавая боевые и вспомогательные части из населения Палестины, британцы сначала хотели объединить евреев и арабов вместе, но быстро поняли, что совместить эти два народа в одних боевых частях – сложная задача. Это были очень разные люди – разный язык, разная ментальность. И тогда они создали еврейские батальоны, которые состояли из пятнадцати еврейских рот. Всего было создано три батальона, причем первым был создан батальон под номером один, потом два, а потом три. Еврейское агентство «Сохнут» (в те годы Агентство служило официальным представительством палестинских евреев по отношению к британским властям Палестины – прим. А.В.) постоянно настаивало на том, что нужно создать боевые еврейские части, которые бы под бело-голубым флагом и со звездой Давида на военной форме сражались с нацистами. В итоге британцы согласились, и была создана полноценная боевая часть – Еврейская бригада. В нее призвались специалисты из всех родов войск (артиллеристы, пулеметчики и т.д.), было даже взято одно подразделение британской армии (речь идет о 300 английских солдатах, переброшенных в Италию с Мальты вместе со своими орудиями – прим. А.В.), которым дополнили еврейскую бригаду, чтобы это была самостоятельная и полноценная армия.

Перед тем как призваться в бригаду, я пришел попрощаться с отцом, который тогда прятался в кибуце Илон (расположен на северо-западе Израиля, недалеко от города Нагария – прим. А.В.). Пробравшись к отцу так, чтобы никто меня не заметил, я рассказал ему о своих планах. Отец меня выслушал и попросил поменять фамилию. Нельзя было допустить, чтобы человек, который служит в бригаде, имел такую же фамилию, как и человек, которого разыскивает британская колониальная полиция. Отец долго искал мне новую фамилию, затем нашел имя Рои из «Танаха» (название иудейского священного писания, акроним от «Тора», «Невиим» («Пророки»), «Ктувим» («Писание») – прим. А.В.). Когда я пришел к британскому генералу, чтобы оформить документы (а он был то ли шотландец, то ли кто-то еще, у кого специфический акцент), то он сказал: «What is your fOOking name?!» Я сказал: «Рои». Он закричал: «It is too hard! Say letter by letter!» Я продиктовал ему по буквам. Он записал ее и закричал: «FOOk off!».

После создания бригады британцы начали подготовку личного состава. Она велась сначала в Палестине, затем на Суэце, потом в Александрии, и только в начале 1945 года бригада была переброшена в Италию. В Италии еще некоторое время велась подготовка, бригада пополнилась так называемым немецким подразделением разведчиков и диверсантов. Это были евреи, которые выглядели как немцы и свободно общались на немецком языке. Их готовили отдельно, они должны были выполнять различные задания на немецкой территории, но в Италии мы с ними объединились.

В Италии я служил в третьем батальоне. Наши части прошли особую усиленную подготовку и рассматривались в первую очередь, как поддержка тем, кто уже воевал на этом фронте. На тот момент Италия была частично освобождена американскими и британскими войсками, к которым примкнула часть итальянцев, перешедшая на сторону антигитлеровской коалиции.

Бойцы Еврейской бригады в Европе, Элиша Рои второй слева в верхнем ряду

А.В. – Довелось ли Вам участвовать в бою?

И.Р. - Из лагеря подготовки бригада отправилась воевать в район реки Сенио на севере Италии. Но можно сказать, что я «схватил войну за хвост». Это были уже последние атаки на немцев, после которых они капитулировали. Кроме того, мы рассматривались именно, как усиление боевых частей, а не как передовое подразделение. Стрелять мне пришлось совсем немного. Хотя среди участников бригады я знал два человека, которые потом дослужились до звания генерала. Так вот они даже получили британский крест за участие в боях (21 человек из Еврейской бригады получил воинские награды, и 78 были упомянуты в сводках – прим. А.В.). Но в основном мы усиливали войска антигитлеровской коалиции.

А.В. – Как звали Вашего непосредственного командира в бригаде?

И.Р. - Когда мы попали в бригаду, то каждый остался под руководством того командира, который был у нас в «Хагане». Моего командира звали Аарон Ярив (бывший Рабинович). Когда мы вступили в бригаду, он был уже в офицерском звании, так как начал служить раньше меня, и он остался моим командиром в бригаде (позднее Аарон Ярив дослужился до начальника военной разведки ЦАХАЛ в 1964-1972 годах – прим. А.В.)

Война в Европе закончилась 8 мая 1945 года, и вот тогда-то наша бригада начала действовать по-настоящему. Работа велась в трех направлениях. Первое — поиск евреев в лагерях смерти и их репатриация в Эрец-Исраэль. Второе — поставки оружия, которое в избытке находилось в Европе после войны, для «Хаганы». Третье — усиление влияния бригады в Европе в организационном и политическом плане. На тот момент англичане уже поняли, что после войны бригада им не нужна, и она только мешает.

Работая в первом направлении, я попал в три лагеря: «Дохау», его филиал «Фельдафинг», а также в «Берген-Бельзен». Для меня, уроженца Эрец-Исраэль, видеть людей, которые находились в лагерях, было как удар палкой по голове. Мы решили, что будем их не только готовить для репатриации, но также проводить физическую и воинскую подготовку для дальнейшего участия в «Хагане».

Как-то раз, будучи в Париже, я решил сходить в парижскую оперу, выменяв курево на билет. В оперу в то время ходили в основном английские, американские и советские офицеры. И вот я сижу в опере и вижу, что возле меня сидят несколько русских офицеров: три майора и один капитан. Я совсем немного понимал и говорил по-русски, и, выходя в туалет в перерыве, сказал: «Пардон, товарищ капитан». Он меня спросил: «Ты понимаешь русский?». Я ответил: «Немножко». Тогда он присмотрелся к моей форме, заметил, что она британская и спросил: «Ты понимаешь по-английски?». Я засмеялся и сказал: «Нет, по-палестински!». Когда я возвращался назад, то проходил мимо него так, что он увидел у меня на рукаве звезду Давида. Это был перерыв перед последним третьим актом оперы, а когда опера закончилась, и зрители начали расходиться, этот капитал подождал пока майоры уйдут вперед, подошел ко мне, обнял за плечо и прошептал на иврите: «Передавай привет на нашу землю сильным людям!». Когда я вспоминаю эту историю, у меня на глазах всегда наворачиваются слезы.

В 1946 году бригаду все-таки расформировали, большая часть людей вернулась в Палестину, а я остался в Европе в числе 150 человек, которых специально оставили для подпольной деятельности. Незадолго до этого я получил письмо из сельскохозяйственной школы, в которой учился. В нем было сказано, что мне выделяется грант на учебу по специальности инженер-агроном в Париже. Вместе с письмом пришел диплом об окончании школы и приложение со списком прослушанных предметов с оценками. Я пошел на собеседование в то заведение, на обучение в котором мне выделался грант, там подтвердили, что я им подхожу, они подтверждают мое право на обучение, мне выделяется общежитие и дается стипендия. Это был просто подарок судьбы, я давно мечтал быть агрономом. Придя с этим письмом к своему командиру Арону Яриву, я спросил: «Как мне оформить демобилизацию? Я хочу учиться». Аарон ответил: «А с какой радости ты должен быть демобилизован?!» Ты находишься в списках тех, кто должен остаться в Европе!» Я говорю: «Это же просто подарок! Это же возможность устроить всю свою дальнейшую жизнь!» Тогда Аарон мне сказал: «Ничего не знаю, я тоже окончил сельскохозяйственную школу в Пардес-Хана (сегодня, населенный пункт Пардес-Хана-Каркур, расположенный между Тель-Авивом и Хайфой – прим. А.В.), но сейчас возвращаюсь в Израиль, не для того, чтобы стать агрономом, а для того чтобы продолжить службу в «Хагане». А ты должен остаться в Европе».

150 человек из нас оставили в Европе под чужими именами. Это были имена и фамилии реальных людей, которых в свою очередь направили под нашими именами, как репатриантов в Израиль.

А.В. - Когда Вы прибыли назад в Израиль Вы вернули себе прежнее имя?

И.Р. – Конечно. Мы поменяли назад свои имена после возвращения в Израиль. В Реховоте (город в настоящее время входящий в Тель-Авивскую агломерацию – прим. А.В.) в центре «Хаганы» был человек, у которого хранились все списки фамилий тех, кто остался подпольно в Европе и тех, кто поехал под их именами в Израиль, и этот человек контролировал процесс обмена имен назад.

В 1949 году, когда я уже служил в рядах израильских морских коммандос, я шел по Израилю и встретил солдата, который сказал мне: «Привет, Элиша!». Я у него спрашиваю: «Ты кто такой!». А он отвечает: «Ты меня не узнал? Я – Элиша! Я — это ты!». Это был тот солдат, который поехал в Израиль под моим именем. Мы встречались до этого всего два раза во время подготовки, я ему рассказывал всю свою жизнь.

Но вернемся к событиям в послевоенной Европе. Кроме организации нелегальной эмиграции европейских евреев в Палестину (так называемая Алия Бет), я занимался подготовкой молодежи для дальнейшего участия в «Хагане» и был командиров одной из школ, которые были созданы в Европе для этой цели.

Еще в Европе была создана маленькая организация, которая называлась «Мстители», Она была собрана из избранных участников еврейской бригады. Это были самые талантливые бойцы, Они всеми способами искали нацистов, которые издевались над евреями: через расспросы, архивы, письма

А.В. – Вы знали про эту организацию, когда были в Европе?

Нет, я не знал. Организация было засекречена. Я занимался проблемой узников лагерей, а также принимал участие в диверсионных центрах.

В Италии и во Франции были созданы отделения для организации диверсий, которые мы проводили для того, чтобы помешать продаже оружия арабам. Европа представляла после войны огромный «склад вооружения» и много оружия шло в арабские страны. В преддверие Войны за независимость мы должны были помешать этому. Через участие в этих диверсионных центрах я попал в «Пальям» (морские подразделения «Пальмаха»). А уже когда я вернулся в Израиль, то стал служить в рядах морских коммандос.

А.В. - Вы имели отношение к подрыву судна «Лино» и операции «Шодед», в результате которой оружие, предназначавшееся для сирийской армии, поплыло в Израиль?

И.Р. – В этой операции я участия не принимал, но мой друг Овед Саде, был один из тех двоих, кто угнал корабль «Арджиро» в Средиземном море в 1948 году. До этого наши морские коммандос потопили судно «Лино» в итальянском порту Бари. На борту судна находилось оружие, предназначенное для продажи сирийцам. После нашей диверсии оружие погрузили на «Арджиро», но и «Арджиро» не доплыло до берегов Сирии, а было захвачено нашими коммандос, среди которых и был мой друг Овед Саде.

Мне есть, что рассказать про диверсионную деятельность, но у нас не так много времени, и, к тому же я не очень люблю раскрывать секреты израильской разведки и спецподразделений. Не в моих это профессиональных привычках. Но расскажу еще одну курьезную историю. Когда я был в Марселе, меня попросили поехать в Париж, чтобы получить одно важное поручение. Меня выбрали потому, что я говорил по-французски. Задание состояло в том, чтобы привести очень большую сумму денег в Марсель для «Мосад ле-Алия Бет» (подразделение «Хаганы», которое было ответственно за организацию нелегальной эмиграции евреев из Европы в Палестину – прим. А.В.). Мне тогда было около 20 лет. С собой у меня были поддельные документы на имя Эли Райзмана из немецкого города Бреслау, человека спасшегося во время Катастрофы. Поддельные документы нам изготавливали в специальном отделе «Хаганы», которое располагалось в Марселе на Сен-Жером. Мы их постоянно меняли, чтобы нас не поймали. Когда я уезжал из Парижа, то у меня была действительно очень большая сумма денег. Я был одет в пальто с множеством карманов. В карманах лежало 4 миллиона франков (свежие, еще с печатью банка), 100 тысяч фунтов стерлингов и 50 тысяч долларов. А еще был кастет для самообороны.

Ц.Л. - Ты нормальный, с такими деньгами ходить по Парижу? (смеется).

Э.Р. - Мне приказали! Но это было «плохим счастьем». В это время в Марселе действовали особые подразделения полиция. Это была французская служба безопасности, среди служащих которой было много корсиканцев. В Марселе совершалось большое количество преступлений, и поэтому в этом городе действовали усиленные части правопорядка. Они часто перекрывали улицы и проводили обыски. В такую ситуацию попал и я. Мне подготовили первое купе, выйдя из которого на вокзале Сен-Шарль, я должен был взять такси и поехать по спуску к офису еврейской федерации. Но ты никогда не знаешь, что хочет Б-г! У меня с собой не оказалось мелких денег, а я должен был еще и поужинать. Я пошел к офису федерации пешком по спуску, как вдруг улицу перекрыли. Я начал думать, как мне выбраться из этой ситуации и увидел двух французских полицейских с велосипедом. Это были не части службы безопасности, а обычная полиция. Я сказал им на английском языке, что я иностранец, назвал какое-то случайное место в Марселе, куда мне якобы нужно добраться и попросил у них помощи. Сначала они спросили у меня, есть ли у меня с собой какие-то документы. Я показал свое поддельное удостоверение. Один из них сказал другому по-французски: «В любом случае его нужно осмотреть. Вдруг у него есть нож?». Во время обыска они увидели мой кастет, кучу денег и естественно отправили в полицию, где я пробыл четыре недели. На допросах в полиции я в точности следовал рекомендациям, которые мне дала еврейская федерация на случая задержания, и французская полиция меня отпустила, вернув все деньги.

А.В. - В чем заключались эти рекомендации?

Э.Р. – Они были очень просты – рассказать всю правду (смеется).

А.В. – Французы были настолько лояльны к евреям?

Э.Р. – Французы тогда ненавидели британцев, а британцы, не смотря на существование Еврейской бригады, были в контрах с евреями. Поэтому французы помогали нам в пику Великобритании. К тому же, после войны еврейские организации, не смотря на полуподпольное положение, имели большое влияние. Наши представители были везде: в полиции, в судах, в прокуратуре, в муниципалитетах. Поэтому лучшим способом выйди из этой передряги была правда. Я сказал, что основной моей деятельностью является спасение евреев из концентрационных лагерей, а в данный момент меня просто послали как курьера, чтобы передать деньги.

Помощь евреям происходила даже на правительственном уровне. В Италии была семья по фамилии Серени (часть этой семьи жила на тот момент в Эрец-Исраэль, а самым известным ее представителем был Энцо Хаим Серени, который возглавлял группу парашютистов-десантников, направленных «Хаганой» в Европу для организации антинацистского сопротивления – прим. А.В.), они были родственниками премьер-министра Италии. Эта семья была одним из организаторов нелегальной эмиграции евреев из Италии в Израиль. А непосредственным осуществлением этой отправки занималась «Хагана» вместе с морскими коммандос. Всего мы отправили оттуда 96 кораблей. Нужно было нелегально привести корабли, нелегально уйти из порта. Это были очень сложные операции, и если бы не помощь на таком высоком уровне, то, возможно, мы бы и не справились.

До того, как меня освободили из тюрьмы, следователь вызвал меня к себе и начал расспрашивать о дальнейших планах. Он говорил наполовину по-французски, наполовину по-немецки, а я отвечал ему на идиш. Он говорит: «Что ты будешь делать дальше?». Я ответил: «Вернусь в Палестину». А он мне: «В противном случае будь осторожен. Не занимайся глупостями!».

А.В. – В каком году Вы вернулись в Израиль?

Э.Р. – В середине 1948. И сразу пошел в морские коммандос. Три года после войны я пробыл в Европе. Когда приехал в Израиль, то у меня не было израильских документов. Я вышел на берег в Хайфе и собрался ехать в кибуц Гиват Ха-Шлоша (расположен между городами Петах-Тиква и Рош Ха-Аин, входящими сегодня в Тель-Авивскую агломерацию – прим. А.В.). В каком-то месте я должен был предъявить документы, чтобы меня пропустили дальше. Девушка-клерк, которая проверяла документы, спрашивает: «Есть какие-то бумаги? Куда ты идешь?». Я ей объясняю, что иду в кибуц Гиват Ха-шлоша, но у меня нет документов. Она и говорит: «Без документов не пропущу!» Но тут в помещение вдруг зашел представитель «Моссад ле-алия-бет» по фамилии Циммерман, который меня узнал и сказал ей: «Дай ему пройти!».

А.В. – В каких войнах Израиля вы принимали участие еще и когда ушли в отставку?

До 1961 года я служил в разведке, а до 2012 года служил в должности генерала запаса. И только 2012 году я ушел в отставку.

Солдатская книжка, нашивка еврейской бригады и подарок от королевы Великобритании по случаю юбилея Еврейской бригады

А.В. – В чем причина такой долго военной карьеры?

Э.Р. – Это я не могу рассказать, вы же понимаете, что моя военная специальность не такая простая, и большую часть информация я обязан держать в секрете.

Мне доводилось выполнять различные задания в Эфиопии в 1965 году, в Курдистане в 1966 году, заниматься разработкой нефтяных месторождений на Синае и подготовкой мирного договора с Египтом, вести международные проекты в сфере торговли, образования и нефтедобычи.

Я почти не понимаю русский, но мне довелось регулярно бывать в России с 1991 по 1997 год, где я купил разговорник и выучил простые ходовые выражения и слова: «Пожалуйста», «Как дела», «Хорошо». До сих пор их помню, как видите.

Напоследок расскажу одну историю. В 1991 году, когда я начал сотрудничать с Россией, ко мне в Израиль приехал заместитель главы муниципалитета города Томск. Я его взял на берег Герцлии (город, расположенный на берегу Средиземного моря к северу от Тель-Авива – прим. А.В.) в шаббат. Там было много отдыхающих людей, разных кафе, стояли яхты. Он посмотрел на это и спрашивает: «Елиша (он называл меня Елиша), это такой капитализм?». Я ему отвечаю: «Да, капитализм». На что он воскликнул: «Очень приятно!».

Благодарю главу общества ветеранов «Хаганы» Цви Леванона за потраченное время, личное участие и помощь в организации интервью.