Я бессарабец (Бессарабия – историческая область в юго-восточной Европе между Черным морем и реками Дунай, Прут и Днестр - https://ru.wikipedia.org ) родился в Буковец (Bucovăţ – село в центральной части Республики Молдова) 12-го июля 1919 года.
В 14 лет я окончил семь классов и поступил учиться в агрономическую школу, в другом жудеце (judeţ(район) - административно-территориальная единица Румынии 1-го уровня - https://ru.wikipedia.org ) В этой агрошколе я проучился аж восемь лет, потому что там было два цикла, каждый по четыре года.Учился очень хорошо, окончил школу с общим средним баллом – 9,16. ( В Румынии действует 10-бальная система – прим.ред.) И как раз когда в июне 41-го мы сдавали последние экзамены, началась война.
Вернулся домой. В то время наша семья уже жила в селе Миток, это северо-запад Румынии, у самой границы современной Молдовой. Дело в том, что по тем временам наша семья была зажиточной, можно даже сказать богатой, имела много земли, и когда в июне 1940 года Москва объявила ультиматум Бухаресту, то мы быстро собрались и уехали в Румынию. Даже ничего с собой не взяли. Жена с маленьким ребёнком приехали на поезде, что они могли взять? Так что русских мы не дождались. И больше я уже на родину не вернулся…
В общем, приехал в Миток, и был уверен, что скоро уйду в армию. Ведь я относился к призывному контингенту №41, который должны были сразу призвать и отправить на фронт. Но нас, бессарабцев, тогда ещё не брали в армию. И только в ноябре 42-го 15-го числа я получил повестку. Привезли нас аж в Крайову (город на юго-западе Румынии – прим.ред.), как раз выпал первый снег. Там меня определили в Regimentul 1-i PionieriCraiova(1-й Пионерный полк Крайова – в Европе примерно до середины Х1Х века пионерами именовали солдат саперной части инженерных войск - прим.ред.) Это был инженерный полк, который весь делился по специальностям: непосредственно сапёры, минёры, понтонёры, связисты и прочие. Я же попал солдатом в противотанковый взвод.
Трудно привыкали к армейскому порядку?
Конечно, в армии приходилось несладко, но кто сказал, что там должно быть легко? К тому же я был не один, мы все проходили через это, и строгая дисциплина меня не угнетала, потому что в агрошколе я уже жил по довольно строгому распорядку, так что мне было несложно привыкнуть.
А как получилось, что вы из богатой семьи, с хорошим по тем временам образованием были простым солдатом?
Мне предлагали поступить в офицерскую школу, но у нас из всех бессарабцев никто не стремился стать офицером. Я лично тоже никогда не хотел сделать военную карьеру. Мне всегда нравилось земледелие, вот это дело мне по душе.
Несколько месяцев мы занимались, готовились, и только в марте или апреле 43-го нас отправили на фронт. Пока ехали, прошло ещё две-три недели. В итоге оказались в излучине Дона. Но первый серьёзный бой случился уже за Доном, потому что очень серьезно поработала авиация с артиллерией, русские отступали, а мы их преследовали. Понтонёры выстроили переправу через Дон, и только за ней, через сотню километров, только там началась бойня с танками.
Приходилось подбивать?
Да, несколько танков я подбил. Но мы ведь как действовали? Из своего чехословацкого противотанкового ружья ZB (видимо вот это https://topwar.ru/29257-w-792-protivotankovoe-ruzhe-iz-chehoslovakii.html ) я целился в гусеницу, его разворачивало, и тогда второе ружьё било ему в зад, и мотор загорался. Танкисты кто убегал, кто погибал, а кого брали в плен.
Пленных близко видели?
Да, конечно, ведь их мимо нас проводили. Среди них попадались и офицеры, но что они, что солдаты, вели себя одинаково. Но вот как с ними дальше поступали, куда их отправляли, где были лагеря, не знаю. Возможно, те, кто их конвоировал, могли знать, а мы, простые солдаты, откуда?
У них отбирали личные вещи?
Нет, только оружие и снаряжение забирали.
А вам приходилось использовать трофейное русское оружие?
Нет, мне и своего ружья вполне хватало. Это немцы почти все время на колёсах, а мы в основном пешком. И я нёс эту бандольерэ в чехле на плече, но таскать её, то ещё удовольствие. На привале просто падали от усталости и сразу засыпали. Бывало, что от жуткой усталости даже не хотелось кушать.
Как вас, кстати, кормили?
Горячее очень редко привозили, потому что стояли сильные морозы, и всё остывало по дороге. А хлеб замерзал до такой степени, что его невозможно было есть, поэтому выдавали сухари.
В русской армии зимой в морозы выдавали алкоголь.
Нет, у нас на фронте спиртное совсем не давали. Только на Рождество и Пасху устроили праздничный обед: выдали по пятьдесят граммов спирта и по стакану вина, жаркое, кулич.
Офицеров кормили вместе с солдатами?
Нет, их кормили отдельно от нас. Я даже не знаю, не видел, как их кормили.
У нас принято считать, что в румынской армии офицеры относились к солдатам высокомерно и агрессивно. В порядке вещей было хамское отношение и рукоприкладство.
Нет, у нас офицеры вели себя на уровне, не были агрессивными. Могу сказать, что мы были как товарищи. Вот, например, наш лейтенант - Питя Константин проявил себя как хороший офицер. И как инструктор, и по-человечески.
Вы на фронте с кем-то сдружились?
Конечно, были у меня камарады, например, такой Константинеску, Станчу из Волтень, другие ребята, но там же личный состав постоянно меняется, кто-то прибывает, кто-то убывает, так что долго мы вместе не служили.
А как наказывали за какие-то проступки?
Ничего не могу рассказать, потому что не помню, чтобы из нашей части кого-то наказывали, я с этим не сталкивался. Все военные строго выполняли приказ и подчинялись, как положено.
Самострелы среди вас были?
Нет, не слышал такого. Мало того, что русские в нас стреляют, так ещё не хватало, чтобы стрелять в себя…
Какое впечатление на вас произвели русские морозы?
Было очень тяжело, тем более, одеты мы были слабо. Шинель, свитер, штаны, по несколько шапочек имели, но они были очень хилые. Ботинки, а носки свои, из дома, шерстяные, вязаные. Помню, я четыре пары имел. Так что мёрзли мы постоянно. Что находили, разжигали костры прямо в окопах. Этот мороз, полуголодное состояние, грязь, а эти вши… Они постоянно нас заедали. Когда разводили огонь, все собирались вокруг костра и трусили в него свою одежду, шапки, и словно стрельба начиналась – так громко они лопались. Знаете, в редкое свободное время на фронте, каждый пытался хоть как-то поухаживать за собой. Даже не поговорить старались, не поспать, главное - помыться, побриться, постирать одежду.
Вообще, какое впечатление на вас произвела Россия? Как там жили люди?
Очень бедно. Дома крытые камышом, соломой, кругом бедность, разруха...
С гражданскими людьми приходилось общаться?
Нет. Когда проходили через населённые пункты, почти ни с кем не контактировали, потому что все прятались и убегали. Я считаю, что немцы бы выиграли эту войну, если бы они не вели себя так по отношению к людям, не терроризировали простой народ. Ведь там где они оккупировали территории, сразу учиняли разгром, ловили коммунистов, издевались над ними и простыми людьми. И когда народ всё это увидел, начался отпор, появилось партизанское движение. Партизаны взрывали военные склады, поезда, даже бывало, что атаковали наши войска. А тут ещё русская армия не сдавалась и в итоге дальше Сталинграда никто не прошёл. Но до Сталинграда я не дошёл.
А можете обозначить свой фронтовой путь?
Излучина Дона, Харьков, Одесса, в общем, Украина, и через Кишинёв в итоге мы оказались в Румынии.
Можете вспомнить самый тяжёлый момент на фронте?
Да, были очень тяжёлые дни. Случались такие моменты, когда русские пытались нас окружить, и всё было очень напряжённо. Это была самая большая опасность – попасть к русским в плен. Так было на всём пути отступления, пока не перешли Прут и оказались в Румынии.
А когда вы лично поняли, что война проиграна?
Вот когда перешли Прут и прибыли в Галац (город и порт на востоке Румынии, в устье Дуная – прим.ред.)Там какой-то полковник останавливал отступающие части и пытался организовать из них оборону. Несколько дней пробыли там, и вдруг ночью какой-то младший офицер пришёл и рассказал, что по радио слышал, что произошёл армистичиу (Armistițiul (рум.) - временное приостановление военных действий по соглашению между воюющими сторонами). После этого нам и полковник объявил, что Румыния перешла на сторону стран антигитлеровской коалиции.
И как вы восприняли эту новость?
Это была большая радость… Каждый обрадовался, что остался жив. После чего все разошлись кто куда. Из нашей части двинулась целая колонна из лошадей, каруц (повозки). Пришли на вокзал, а у поезда нет ни локомотива, ничего… Начальник станции объявил, что ничего и не будет, и каждый уехал, кому повезло на каруце, кто пешком, кто куда…
А я ведь женился ещё до войны, в 1940 году. Мне тогда было 21 год, а ей 18. Её родители были богаче, чем мои. Но в 44-м, когда я был на фронте, моя жена с ребёнком уехала из Бессарабии в Румынию и устроилась в Рымнику-Сэрат (Râmnicu Sărat – город на востоке Румынии). Ведь кто с радостью встречал русских? Те, кто бедные, нищие, вот они радовались. А те, кто что-то имел, в них радости не очень-то замечалось. С большим трудом, но я добрался в Рымнику-Сэрат. Когда я воссоединился с семьёй, это был самый счастливый момент за всю войну…
Но в это время по всей стране царил хаос, пассажирские поезда почти не ходили, так что я прожил у жены два месяца. И только в ноябре, когда обстановка более-менее стабилизировалась, я смог уехать в Крайову – место постоянной дислокации нашей части. Прибыл в полк, а там из офицеров почти никого нет, самый старший – заместитель командира полка. И он нам объявил: «Вы свободны, русские издали приказ – разрешили бессарабцам и буковинцам покинуть румынскую армию и вернуться домой». Хорошо, мне было куда вернуться, а многим просто некуда было ехать… Так я вернулся в Рымнику-Сэрат и на этом мой фронт закончился. Против немцев на западе я не воевал.
А вот лично вы, за что воевали на восточном фронте? Какая у вас была мотивация?
Разве кто-то хотел на войну? Ни русские, ни румыны не хотели воевать, просто у нас не было выбора… Но лично я воевал против коммунизма. Чтобы разрушить коммунизм. Потому что мои родители были богатые люди, и мы лишились всего.
А как вы считаете, что хуже – фашизм или коммунизм?
Что я вам могу сказать? При фашизме мы не жили, а вот при коммунизме я жил, и на своей шкуре его прочувствовал. Коммунизм – это плохо!
Многие ветераны считают, что им помог выжить бог. Вот вы на фронте в тяжёлые моменты мысленно обращались к Нему?
Каждый молился своему богу. Конечно, у нас в части был священник, но чтобы специально собирали на службу, что-то я такого не помню. Мне же, считаю, повезло прежде всего в том, что мы зачастую стояли во второй линии обороны, и я не испытал всего того ужаса, что творился на самой передовой.
Как сложилась ваша послевоенная жизнь?
В 45-м, когда война закончилась, и все успокоилось, мы переехали в Яссы. В это время начали проводить аграрную реформу, и вышел указ, что беженцам из Бессарабии, Буковины и Добруджи бесплатно выделяют землю в Банате (историческая область в Центральной Европе, разделённая между Сербией, Румынией и Венгрией – прим.ред.) Потому что многие этнические немцы, которые раньше жили там, возвратились в Германию. Поехали туда, и у самой границы с Сербией выделили в коммуне пять гектаров земли, дом и дали статус аграрного агента.
Но в июне 1951 года всех бывших бессарабцев или буковинцев, даже тех румын, кто были женаты на бессарабке, всех поголовно, подняли и увезли в Бараган. Там на вокзале разгрузили и увезли за семь километров в поле. Выделили участки под хозяйство. Земля мне попалась хорошая, хотя у некоторых до этого рос табак, хлопок, после чего есть определенные проблемы. Выделили материалы, чтобы сделать крыши, окна, двери, а сами дома строили глинобитные. Пять лет я там проработал начальником фермы. А потом работал, где придется, и в сельском хозяйстве и не только, ведь нужно было обеспечивать семью.
|
Потом у вас в жизни были проблемы из-за того, что воевали в России?
Нет, никогда, даже проверки никакой не было.
Снится вам война?
Да, иногда снятся кошмары с войны, но очень редко. Вообще-то, вы мне сейчас разбередили память, а я уже давно хочу обо всём этом забыть…
| Интервью: | С. Смоляков |
| Перевод на интервью: | A. Uric |
| Перевод: | O. Esinencu |
| Лит.обработка: | Н.Чобану |