Mauno Vehkaoja

– Меня зовут Мауно Вехкаоя, я родился 5 августа 1917 года в Юлистаро (Ylistaro), в соседней волости, - это 25 км отсюда, от места, где я теперь живу. Мои родители были фермерами. Я начал учиться в народной школе, потом 5 лет учился в средней школе. Когда началась война, мне было 22 года. Я был в лесной отрасли на практике, так как планировал поступить на учёбу в техникум лесного хозяйства. В Туомарниеми было лесоводческое училище, я попытался туда поступить, - и в итоге поступил. Но в 1939 году я добровольно пошёл выполнять воинскую обязанность. Это было сразу, как началась Зимняя война.

– Перед началом войны чувствовалось, что война начнётся?

– Да, этого в какой-то степени боялись. Финляндия пыталась организовать защиту, вооружённые силы. Мы считали, что Россия была против нас.

– То есть какие-то разговоры шли, что война может быть?

– Было, но не много.Для защиты страны на всякий случай была собрана такая организация, шюцкор, - и она пригодилась в Зимнюю войну. Я был членом шюцкора.

– Какое обучение проходил в шюцкоре?

– Там получали начальную боевую подготовку, с самых азов.

– Членство в шюцкоре давало какие-нибудь преимущества при поступлении в институт или при обучении?

– Нет, ничего такого не было.

– Как узнали, что война началась?

– По радио.

– Когда вы пошли добровольцем, куда попали?

– На Карельский перешеек. Это был 23-й полк подполковника Лаурила, собранный из молодых добровольцев, подобных мне. Там я стал командиром отделения. Мы проходили обучение на второй линии. Нас держали на спокойных местах фронта, поскольку у нас не было боевого опыта. Мы были запасной частью, и нас успокаивало то, что в Зимней войне нам не надо было участвовать в боях на передовой. Нас, резервистов, от линии фронта держали подальше.

– Т.е. на Зимней войне в боевых действиях на фронте вам не приходилось участвовать?

– Пришлось. Всё же мы были переведены в Äyräpää, где мы с пулемётным взводом участвовали в бою. Бои в Äyräpää мне запомнились лучше всего. Вуокса течёт из Ладоги мимо Äyräpää, там ходил паром. Ещё там стояла церковь, и дорога вела оттуда на Выборг. Вдоль хребта русские войска пошли маршем на север. Они шли в 4 ряда, там маршировал целый батальон. А мы стреляли, и их довольно много погибло, так что из этого их наступления ничего не вышло.

Это был довольно жестокий бой. Нурмольцы [финныиз посёлка Нурмо] образовали лёгкий отряд, и с нашей пулемётной частью держали здесь фронт. У нас был отдельный пулемётный взвод, который стоял позади, в резерве, но который перемещали туда, где требовалось подкрепление: когда враг наносил удары, мы ему противостояли. В бою за церковь Äyräpää было много потерь: из нурмольцев (а Нурмо отсюда в 10 километрах), из одной общины, погибло за один день более 40 человек, когда брали церковный холм под командованием Лаурила. Из каждого дома погибли мужчины! Это был тяжёлый опыт.

У противника была мощная артиллерия, и они нас, конечно, сильно прижимали. Русских было намного больше. А у нас была только лёгкая артиллерия, и то немногое, что мы носили с собой. Главной силой у нас был пулемётный взвод, где я и состоял. У нас были и ручные пулемёты, они полегче, и станковые, приспособленные для ведения длительного огня. И были автоматы. Один раз мы сконцентрировали немного артиллерии, потом пошли в атаку и смогли захватить это место, - выбить противника и самим там закрепиться. Но потери были.

– А какой у Вас был пулемёт?

– Это был обычный пёлемёт «Максим». Он был большой, с колёсами, его 4 человека переносили.

– Надёжный пулемёт?

– Да.

– А здесь русские применяли танки против вас?

– Нет, здесь не было, сюда танки не пришли. Они пошли южнее.

– И вы так здесь стояли там перемирия?

– Нас потом переместили назад, и взвод пополнили. Больше мы тогда в боях нигде не были.

– Чем запомнились русские?

– Они были обычными солдатами, которые нам противостояли. Во время Зимней войны нам пришлось близко познакомиться. Во время одной жестокой стычки мы встретились: они очень много стреляли в нас, а мы стреляли в них. Это были жестокие бои.

– Как Вы можете охарактеризовать русских? С Вашей точки зрения: грамотные военные, неграмотные?

– Да, грамотные. Их лёгкие отряды были так же, как у нас, - и они были лучшими частями.

– Т.е. русские использовали против вас лёгкие отряды?

– Да, и отряды потому считались лёгкими потому, что ездили летом на велосипедах, а зимой на лыжах, как мы.

– А как Вы восприняли известие о мире в 1940 году?

– Ничего другого мы тогда не могли подумать, - кроме того, что это было хорошо, что война закончилась. Было тяжёло с боеприпасами: мы заказывали 2000 патронов для пулемётов, и хорошо, если доставляли 500. Патронов не хватало.

– Известие о конце войны воспринималось как поражение или единственно возможный вариант?

– Мы обрадовались, что война закончилась. Потом сообщили, на каких условиях произошло перемирие, какие территории Россия хотела от нас и получила. Мы были рады, что война заканчилась. Но у нас было такое представление, что Россия хотела командовать нами, указывать нам, - и понемногу отберёт у нас всё государство. Такое мнение у нас было распространено.

– Получили ли Вы какие-нибудь награды за Зимнюю войну?

– Получил, - и это была такая неожиданность! Я получил награду, но меня раздосадовало, что моего имени не напечатали в газете. Имя моего знакомого указали, а моё – нет, хотя это было положено делать, когда вручали Крест Свободы даже 4-й степени. А ведь я был офицер! Но старый школьный товарищ позвонил мне из Хельсинки и сказал: «Слушай, поздравляю! Ты первый фенрик [млад. лейт.], которому сразу присудили Крест Свободы 3-й степени». Это был первый случай, когда фенрику сразу дали Крест Свободы 3-й степени.

– За какой-то эпизод дали, или в совокупности по всем боям?

– Мегя наградили за несколько эпизодов. У нас был отдельный пулемётный взвод в составе 8-го лёгкого отряда: мы передвигались летом на велосипедах, зимой на лыжах. Нас перебрасывали туда-сюда при необходимости, и в нескольких местах провели успешные операции. Где-то ты вели наступление, воевали, а когда обстановка успокаивалась нас перебрасывали: нами дополняли какие-то формирования или к нам кого-то добавляли. В лёгком отряде тяжело. В обычном пехотном дивизионе или полку намного безопаснее, чем в лёгком отряде. Лёгкий отряд, как наш пулемётный взвод, могут перебросить на расстояние в 30 км, сразу на передовую. Если выжил – тебя направят в другое место.

– Вспоминаются ли ещё какие-нибудь эпизоды?

– Был случай, когда я противостоял русскому: у нас обоих оружие было направлено друг на друга, и я успел выстрелить первым. Мне запомнился последний взгляд умирающего русского. Я запомнил глаза убитого, и подумал тогда, что, наверное, у него дома жена и дети остались... Да, это не так приятно, когда убиваешь человека, и потом этот человек лежит рядом, и ещё смотрит тебе в глаза. Это злодейство...

– Когда закончилась война, что Вы начали делать?

– Я был тогда ещё молодым парнем, и моей надеждой было попасть в лесохозяйственную отрасль. Я ушёл в резерв в то же время, что и другие резервисты. Стал искать место работы, стажировки для поступления в лесоводческое училище. Работал в Сейняёки на лесопильном предприятии, которое поставляло древесину. А потом знакомый мужчина, приятель по занятиям спортом, на 5 лет старше меня, встретился мне во время прогулки, и спросил: «Чем ты занимаешься?» – «Так, то-то и то-то», – «Тебе нравится эта работа?» – «Ну, это связано с лесом, но…». Он сказал, его взяли лесоводом в большую усадьбу Пеккала в Руовеси, это 10 гектаров леса. «Там есть один стажёр, который сейчас уходит, не мог бы ты прийти на его место?». Я пошёл туда, и был больше года практикантом в усадьбе Пеккала, а потом поступил на учёбу в Туомарниеми в лесоводческое училище.

– Как для Вас началась Война-продолжение?

– Я сменил вид оружия, прошёл обучение на минометчика. У нас сформировали миномётные отряды, а я с миномётом познакомился раньше, - и меня назначили обучающим.

– Это был 82-милиметровый миномёт?

– Да, лёгкий миномёт. Он разбирался на 3 части: платформа, труба и тренога.

– Сколько у Вас было миномётов под командованием?

– Число менялось: в миномётном взводе сначала было 2 лёгких 82-миллиметровых миномёта, потом их число увеличилось до 4 на взвод. А потом сформировали миномётные роты: в роте было 2 взвода по 4 миномёта.

– Какие-то бои запомнились в Войне-продолжении?

– Да, но это слишком долго излагать, я не в состоянии.

– Эти бои были на Карельском перешейке?

– Да.

– Тяжёлые были бои?

– Да.

– Русские, с которыми вы сражались в 1939 и 1941 году, отличались по обучению, силе сопротивления?

– Трудно сказать, но во время Зимней войны это была, скорее, позиционная война, мы были на одних и тех же позициях: в Äyräpää, на Карельском перешейке. А во время Войны-продолжения мы больше перемещались, там было по-другому.

– Когда фронт остановился в сентябре, Вы так и оставались на линии фронта?

– Когда волна наступления остановилась? Это произошло, когда мы были где-то на западе Перешейка. Нас забрали и перебросили на тот участок фронта, где мы были нужны.

– Куда вас перебросили?

– В ту войсковую часть, где нужны были пулемёты. Там ждали нападения противника, поэтому увеличивали огневую мощь.

– Когда шли в наступление, вы думали, что возьмут Ленинград?

– Нет. Такого и в мыслях ни у кого на передовой не было.

– Вы хотели только вернуть свою территорию?

– Да, мы пошли на Перешеек, перешли через старую границу на какое-то расстояние, но потом вернулись обратно.

– Когда фронт остановился, вы участвовали в каких-то боях? Чем вообще занимались до русского наступления, когда фронт стабилизировался в конце 1941 года?

– Из нас понемногу сформировали пулемётный батальон, в составе которого мы были миномётным взводом. Мы были таким маленьким отрядом, отдельной единицей, но когда нас перевели, нам добавили постоянных людей.

– И просто стояли?

– Тогда строили линии обороны, оборудовали позиции для пулемётов и артиллерии, делали обваловку.

– Где застало Вас русское наступление 1944 года?

– Я к этому времени стал командиром минометной роты. Не помню уже, где мы были. Нас перебрасывали всё время, добавляли в другие соединения - переводили туда, где было тяжело. Рускеала, Сяркисюрья, Рюттю, Олкамяки, Валкеасаари, Лемболово, Метсяпертти, Тайпале... Нас постоянно перекидывали! Я спортсмен, у меня всю жизнь были силы перебегать с места на место.

– А каким спортом занимались?

– На самом деле, всеми. Зимой – лыжами, летом – матчами по финской лапте [бейсболу], футболом, лёгкой атлетикой. И военные виды спорта: биатлон, например. Я был хорошим биатлонистом.

– Кормили на фронте хорошо?

– Да, еды было достаточно. Вес, конечно, не увеличился, я даже на несколько килограмм похудел.

– Вши были?

– Да, иногда они заводились, но от них избавлялись. Это в пехотных взводах они всегда были. Нас, лёгкие отряды, постоянно перебрасывали, и мы от них, пехотинцев, наверное, вшей ицепляли.

– Как Вы восприняли выход Финляндии из войны?

– Конечно, мы были ужасно довольны, когда поняли, чего Россия от нас требует. Мы были довольны, и мы выполнили предъявленные условия.

– А против немцев пришлось воевать или нет?

– Нет.

– А с немцами вместе воевали?

– Нет, честно.